| Автор |
Сообщение |
| Cокол |
 Добавлено: Вс Янв 13, 2013 8:18 am Заголовок сообщения: |
|
Всем доброго времени суток!
В журнале "Фома" № 1 (117) за январь 2013 года опубликовано интервью с Николаем Эппле о Дж. Р. Р. Толкине и К.С. Льюисе: "Хоббит. Стихи и притчи Средиземья". В данном интервью имеется масса интересных фактов, касаемых Дж. Р. Р. Толкина, затронута и его дружба с К.С. Льюисом, ибо просто невозможно говорить о Профессоре, минуя Мастера и о Мастере, минуя Профессора. Подробности читайте здесь:
http://narnianews.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=577
P.S.
Думаю, будет правильно пояснить, кто такой Николай Эппле:
Филолог, переводчик. Закончил классическое отделение историко-филологического факультета РГГУ и аспирантуру Института философии РАН. Автор переводов с современных и древних языков, исследований, посвященных истории западноевропейской литературы и филологическому наследию «инклингов». Перевел три главные историко-литературные монографии К. С. Льюиса («Аллегория любви», «Предисловие к "Потерянному Раю“» и «Отброшенный образ»). |
|
 |
| Pietro |
| Добавлено: Пн Янв 07, 2013 3:02 am Заголовок сообщения: |
|
В последнем номере журнала «Parma Eldalamberon» в числе прочих черновиков Дж.Р.Р. Толкина было опубликовано ранее неизвестное его письмо К.С. Льюису, которое я привожу здесь с моими комментариями. Перевод с английского выполнен Марией Семенихиной, за что я ей, как всегда, очень признателен.
Время написания письма неизвестно, но по ряду косвенных признаков я приблизительно датирую его концом лета 1932 года. Текст записан «эльфийским письмом», то есть тэнгваром, алфавитом, разработанным автором в то время. Более поздняя версия этого письма появляется во «Властелине Колец»: в надписи на Кольце и на вратах Мории, а подробное описание тэнгвара можно отыскать в приложениях к трилогии.
Дорогой Льюис.
Я посылаю тебе описание моего алфавита, так как ты просил.
На почтовой карточке он, пожалуй, не уместится: список самих
значков, конечно, да, но только если не прибавлять никакого
описания, как ими пользоваться. Цель этой чепухи довольно
туманна, если ее использовать просто как замену обычной
латиницы, которая используется сейчас в английском –
но я приспособил её и для этого тоже. Я решил провести
по крайней мере большую часть первой половины сентября
в одиночестве в Оксфорде, и даже если я найду какой-нибудь
уголок в колледже, где поселиться, я должен буду сохранить
ключ от дома. Я надеюсь, что увижу кого-нибудь из вас;
в надежде на это я вернусь в Оксфорд, вместо того чтобы
убивать время в компании Оуки Бельфура или, поддавшись
давлению, уныло тащиться на море.
Твой Дж. Р. Р. Т.
Если моё предположение о 1932 годе верно, то, несомненно, речь в письме шла о предстоящем Толкину семейном отдыхе на море в Корнуолле, об этой поездке он много лет спустя вспоминал в одном из писем. Далее Толкин записывает тэнгваром начало своего стихотворения «Приключения Тома Бомбадила», которое он сочинил незадолго до этого. Тридцать лет спустя оно войдёт в сборник ширской поэзии «Приключения Тома Бомбадила и другие стихи из Красной Книги». К сожалению, ранняя версия стихотворения не переводилась на русский язык, потому перевод Светланы Лихачёвой, что я даю ниже, следует поздней его версии, опубликованной в 1962 году.
Старый Том Бомбадил – нрав неугомонный;
Голубой на нем жилет, и кушак зеленый,
Башмаки желтей желтка и штаны из драпа,
Лебединое перо, фетровая шляпа.
Жил он в доме под Холмом, где река Ивлинка
Бьет ключом из-под земли в травяной лощинке.
Славный Том погожим днем шел лесным овражком:
Бегал с тенью взапуски, собирал ромашки,
Щекотал брюшко шмеля с пышными усами,
Отдыхал на бережку целыми часами.
Я прилагаю полную копию «Тома Бомбадила» –
обычными почтенными латинскими буквами!
Дальнейший текст письма в журнале не приводится и трудно сказать, не сохранился ли он вовсе или редакторы просто не посчитали нужным его воспроизводить для целей своего издания. Но в любом случае, опубликованная часть письма представляет известный интерес для изучения жизни и творчества обоих писателей. |
|
|
| Cокол |
| Добавлено: Чт Мар 15, 2012 7:33 pm Заголовок сообщения: |
|
Pietro
Однако... Весьма, весьма...
Не жалею ни об одной секунде, потраченной на чтение. |
|
|
| Pietro |
| Добавлено: Чт Мар 15, 2012 7:00 pm Заголовок сообщения: |
|
Читая на досуге книгу Павла Парфентьева «Эхо благой вести: Христианские мотивы в творчестве Дж.Р.Р. Толкина» (М., 2004), обнаружил в ней главку, посвященную дружбе Толкина и Льюиса (с. 60-67). В ней нашлось немало новых для меня сведений, хотя, конечно, значительная часть информации уже нам известна, что-то я даже публиковал на этом форуме. Текст воспроизводится без изменений, за исключением того, что цитаты даю курсивом, а постраничные примечания – после основного текста. Книгу целиком можно скачать здесь: http://tolkien.su/media/files/books/about/Eho_Blagoj_Vesti.zip.
| Цитата: | Дружба с Льюисом
Дружба также занимала важное место в жизни Толкина. Началось это еще в школьные годы (когда он принадлежал к небольшому «неофициальному» кружку друзей, связанных общими идеалами и интересами), и продолжалось всегда. Но особенное место в его жизни заняла дружба с Клайвом Стейплзом Льюисом – многим он известен как христианский апологет, и многие знают, что в его обращении ко Христу знакомство с Толкином сыграло немаловажную роль.
Толкин познакомился с Льюисом в 1926 году:
В автобиографии «Настигнут радостью» Льюис писал, что дружба с Толкином «избавила меня от двух старых предрассудков. С самого моего рождения меня предупреждали (не вслух, но подразумевая это как очевидность), что нельзя доверять папистам; с тех пор, как я поступил на английское отделение, (1) мне вполне ясно намекали, что нельзя доверять филологам. Толкин был и тем, и другим». Вскоре после того, как Льюису удалось преодолеть второй предрассудок, их дружба перешла в область первого. (2)
Они стали друзьями. И среди тем, которые они обсуждали, оказалась – наряду с темой о природе мифа – и тема веры. В юности Льюис, воспитанный как протестант, отошел от веры:
В отрочестве он исповедовал агностицизм; точнее, он обнаружил, что источником наибольших восторгов для него является не христианство, а языческие мифологии. (3)
Постепенно он пришел к рационализму. Ко времени встречи с Толкином он, однако, отошел от этой позиции. Шаг за шагом он вновь обращался к Богу. Вскоре для него стало очевидно, что он должен либо принять Бога, либо отвергнуть Его:
В Толкине Льюис нашел человека, наделенного и остроумием, и ярким интеллектом, который при этом был убежденным христианином. В первые годы их дружбы Толкин не раз просиживал по много часов в одном из по-спартански простых кресел Льюиса посреди большой гостиной в его комнатах в новом здании Модлин-Колледжа, в то время как Льюис, сжимая в тяжелом кулаке чубук своей трубки и вздымая брови из-за облака табачного дыма, расхаживал по комнате взад-вперед, то говоря, то слушая <…>. Спорить Льюис спорил, но все больше склонялся к мысли, что Толкин прав. К лету 1929 года он уже исповедовал теизм, простейшую веру в Бога. Однако христианином еще не был. (4)
Так продолжалось до 19 сентября 1931 года, когда Толкин, вместе с Хью Дайсоном, другим христианином из Оксфорда, был в гостях у Льюиса на обеде. После обеда они вышли на ночную прогулку:
Ночь выдалась ветреная, однако же они не спеша побрели по Эддисонз-Уолк, рассуждая о назначении мифа. Льюис теперь уже верил в Бога, однако же никак не понимал, в чем состоит функция Христа в христианстве. Ему не удавалось постичь значение Распятия и Воскресения. Льюис говорил друзьям, что ему необходимо вникнуть в смысл этих событий – как писал он позднее в письме, «уразуметь, как и чем жизнь и смерть Кого-то Другого (кто бы ни был этот Другой), жившего две тысячи лет тому назад, могла помочь нам здесь и сейчас – разве что только примером».
Время шло к полуночи, а Толкин и Дайсон убеждали Льюиса, что его мнение совершенно неправомерно. Ведь идея жертвоприношения в языческой религии восхищает и трогает его – и действительно, идея умирающего и воскресающего бога волновала воображение Льюиса с тех самых пор, как он впервые прочел историю о германском боге Бальдре. А от Евангелий (говрили Толкин с Дайсоном) он почему-то требует большего: однозначного смысла, стоящего за мифом. Жертвоприношение в мифе он принимает как есть – так почему бы не перенести это отношение на истинную историю?
– Но ведь мифы – ложь, пусть даже ложь посеребренная, возражал Льюис.
– Нет, – ответил Толкин, – мифы – не ложь.
<…>
Мы – от Господа, – продолжал Толкин, – и потому, хотя мифы, сотканные нами, неизбежно содержат заблуждения, они в то же время отражают преломленный луч истинного света, извечной истины, пребывающей с Господом. <…>
Льюис выслушал и Дайсона, которые подкреплял слова Толкина собственными рассуждениями. То есть вы хотите сказать, уточнил Льюис, что история Христа – попросту истинный миф, миф, который влияет на нас подобно всем прочим, но в то же время произошел на самом деле? Тогда, сказал, он, я начинаю понимать.
<…>
Через двенадцать дней Льюис написал своему другу, Артуру Гривзу: «Я только что перешел от веры в Бога к более определенной вере во Христа – в христианство. Объяснить постараюсь потом. Очень важную роль в этом сыграл мой длинный ночной разговор с Дайсоном и Толкином». (5)
Став христианином, Льюис, однако, вернулся к Англиканской Церкви, что всегда вызывало искреннее огорчение Толкина. С точки зрения Толкина его друг как бы не довел свой путь до конца, остановился на полпути.
Поскольку Толкин сыграл столь важную роль в обращении своего друга, он всегда сожалел о том, что Льюис не сделался католиком, подобно ему самому, но начал посещать службы в ближайшем англиканском приходе <…>. Толкин же питал настолько сильную неприязнь к Англиканской Церкви, что она временами распространялась даже на ее храмы: Толкин утверждал, что ему мешает по достоинству оценить их красоту печальная мысль о том, что все они – с его точки зрения – совращены с пути истинной католической веры. Когда Льюис опубликовал аллегорическую повесть под названием «Возвращение паломника», в которой рассказывается история его обращения, Толкин счел это название иронией. «Льюис, конечно же, вернулся, – говорил он. – Он не желает войти в христианство заново, через новую дверь – он возвращается к старой, по крайней мере, в том смысле, что, вновь приняв христианство, он принимает вместе с ним или пробуждает вновь все предрассудки, столь усердно насажденные в нем в детстве и отрочестве. Он желает вновь сделаться северно-ирландским протестантом». (6)
В этих словах – много горькой правды. Льюис, родившись в северной Ирландии, был воспитан в ольстерских протестантских традициях. С раннего возраста он много слышал о своих родственниках о том, как плохи католики. Его дед по матери, бывший проповедником, часто подчеркивал, что католики – «дети самого дьявола». (7) В детстве Льюис очень серьезно относился к своей вере – в том числе и к заключенному в ней антикатолическому настрою. Это воспитание принесло плоды – на протяжении всей своей жизни Льюис оставался настроенным отчасти против Католической Церкви. Брат Льюиса, Уоррен, писал:
В юности мы регулярно посещали церковь, но даже тогда было понятно, что посещение церкви было не столько религиозным, сколько политическим делом, еженедельным подтверждением того, что вы – не римско-католический националист. Наш мясник и наш бакалейщик ходили в церковь прежде всего затем, чтобы привлечь внимание своих клиентов к тому, что в их магазинах они смогут купить хорошую протестантскую еду, незапятнанную проклятыми римскими ересями. (8)
Эти тенденции сохранялись и впоследствии. Уоррен писал также, что Льюис «считал себя человеком широких взглядов на том основании, что он мог прилично говорить с католическим священником, и не перебивая выслушать социалиста». (9) Толкин огорчался этому предвзятому отношению, которое проявлялось нередко – например, во время одной встречи в 1944 г., случившейся во время очередного собрания Инклингов – неформального клуба друзей-христиан, объединенных интересом к литературе и мифологии, в число «членов» которого входили Толкин и Льюис:
И тут приметил я в уголке высокого сухопарого чужака наполовину в хаки, наполовину в штатском, в широкополой шляпе, с живым взглядом и крючковатым носом. Остальные сидели к нему спиной, но я-то по его глазам видел, что наш разговор его явно занимает, – причем это не обычное страдальческое изумление британской (и американской) публики, оказавшейся в пабе рядом с Льюисами (и со мной). <…> И тут нежданно-негаданно он вмешался в беседу, подхватил какую-то реплику насчет Вордсворта – с престранным, ни на что не похожим акцентом. Спустя несколько секунд выяснилось, что это – Рой Кэмпбелл (автор «Цветущей винтовки» и «Пламенеющей черепахи»). (10) Немая сцена! Тем более что К.С.Л. (11) не так давно опубликовал на него язвительный пасквиль в «Оксфорд мэгэзин», а его «вырезальщики» ни одного печатного издания не пропустят. В К.С.Л. все еще очень много ольстерского, даже если он сам того не видит. После того все завертелось стремительно и бурно, и на ланч я опоздал. Приятно (пожалуй) было обнаружить, что этот яркий поэт и воин в Оксфорд приехал главным образом затем, чтобы познакомиться с Льюисом (и со мной). Мы договорились встретиться в четверг (то есть вчера) вечером. Если бы я только запомнил все то, о чем вчера вечером говорили в комнате у К.С.Л., этого бы на несколько авиаписем хватило. К.С.Л. воздал должное портвейну и сделался слегка агрессивен (настоял на том, чтобы еще раз зачитать вслух свой пасквиль, а Р.К. над ним хохотал); но главным образом мы довольствовались тем, что слушали гостя. Окно в большой мир; и при этом сам по себе это человек мягкий, скромный, сострадательный. Больше всего потрясло меня то, что этот умудренного вида, потрепанный войной Непоседа, прихрамывающий от недавних ран, на девять лет меня младше, и я, возможно, знавал его еще подростком: он жил в О[ксфорде], когда мы жили на Пьюзи-Стрит <…>. А с тех пор он столько всего совершил, что просто описанию не поддается. Вот вам отпрыск прот. (12) ольстерского семейства, обосновавшегося в Южной Африке, – причем большинство его представителей воевало в обеих войнах; обратился в католицизм после того, как укрывал в Барселоне отцов-кармелитов; все напрасно, их схватили и безжалостно убили, а Р.К. едва не поплатился собственной жизнью. Но он спас архивы кармелитов из горящей библиотеки и пронес их через всю «коммунистическую» страну. (13) Он бегло говорит по-испански (был профессиональным тореадором). Как ты знаешь, потом он всю войну сражался на стороне Франко и, помимо всего прочего, оказался в авангарде отряда, который выдворил «красных» из Малаги так быстро, что их генерал (Вильальба, кажется) даже награбленную добычу унести не смог – и оставил на столе руку святой Терезы вместе со всеми драгоценностями. Он массу всего интересного порассказал о ситуации на Гиб[ралтарах] со времен войны (в Испании). Но при этом он – истинный патриот, и с тех самых пор сражается в Б[ританской] армии. <…> Однако ж передать впечатление от личности столь незаурядной – он и солдат, и поэт, и новообращенный христианин, – просто невозможно. Как он непохож на «левых» – этих вояк в вельветовых штанах, (14) что бежали в Америку <…>. Надеюсь на следующей неделе увидеться с ним снова. Из Модлина мы разошлись уже за полночь; я прошел с ним вместе до Боумонт-Стрит. К.С.Л. отреагировал крайне странно. Вот вам высший комплимент «красной» пропаганде: он (отлично зная, что во всем остальном они – лжецы и клеветники), свято верит всему, что говорится против Франко, и ничему – в его пользу. Даже открытая речь Черчилля в парламенте нисколько его не поколебала. Но, в конце концов, ненависть к нашей Церкви – вот единственное подлинное основание а[нгликанской] ц[еркви]: заложенное столь глубоко, что остается непоколебимым даже тогда, когда надстройка вроде бы снята (так, К.С.Л. чтит Святое Причастие и восхищается монахинями!). Однако ж если засадить в тюрьму лютеранина, он «под ружье» встает, а ежели перебить католических священников, он просто не верит (и смею предположить, думает про себя, что святые отцы сами напросились). Впрочем, Р.К. слегка его встряхнул… (15)
Льюис становился все более и более популярным христианским автором, апологетом – а Толкина не вполне удовлетворяло написанное им: с его точки зрения Льюис пытался говорить о том, чего не мог вполне понять, не войдя в Католическую Церковь, то есть не дойдя до полноты Христовой истины. Огорчало Толкина, как мы уже упоминали, и то влияние, которое оказывал на него Чарльз Уильямс. Иногда он ожесточенно спорил с Льюисом. К примеру, в 1943 году Льюис в своей работе «Христианское поведение» высказал мнение, что «“должно быть два отличных друг от друга вида брака”: христианский брак, неразрывно связывающий вступающих в него на всю жизнь, и брачные контракты, регистрируемые только государством и подобных обязательств не налагающие». (16) Толкин полемизирует с Льюисом, говоря о том, что христианин должен стремиться помешать обществу потворствовать злоупотреблениям, что не следует позволять облегчать процедуру гражданского развода: «Надо ли добавлять, что таким образом создается ситуация, в которой невыносимо трудно воспитать христианское юношество в духе христианской этики касательно секса (которая, гипотетически, справедлива для всех и которая неизбежно будет утрачена, – сохранение ее зависит как раз от христианского юношества)» (17) (и ведь Толкин прав – именно это и произошло впоследствии).
Толкин, однако, не знал, что Льюис на протяжении многих лет думал об обращении в католичество, переживая внутреннюю борьбу – чувство верности этого шага с одной стороны, протестантские предрассудки, в которых он был воспитан и которые прочно в нем укоренились – с другой. В практике он все более становился католиком – благоговел перед Святыми Дарами (Англиканская Церковь в целом отрицает реальное присутствие Тела и Крови Христа в Святых Дарах), начал приступать к исповеди (в Англиканской Церкви это не обязательно – исповедь не считается Таинством – и не очень многие это делали). А в 1940-х или в 1950-х года он обменивается трогательными письмами со священником-иезуитом [Ги Бринквортом – Pietro], прося молиться о том, чтобы Бог даровал ему «свет и благодать для того, чтобы совершить последний шаг» и «чтобы я смог преодолеть предрассудки, укорененные во мне моим ольстерским воспитанием». (18) В этих шагах незримым для Толкина образом отразилась их дружба с Льюисом – дружба двух христиан, любящих друг друга несмотря на существенные расхождения во взглядах и при этом старающихся быть честными друг с другом. |
| Цитата: | Примечания:
(1) Льюис был преподавателем Мертон<Колледжа в Оксфорде.
(2) Карпентер, op.cit., с. 227.
(3) ibid.
(4) Карпентер, op.cit., с. 228.
(5) Карпентер, op.cit., сс. 229-231.
(6) Карпентер, op.cit., с. 237.
(7) Цитата приведена в John Baley, “A Passionate Pilgrim”, Times Literary
Supplement, 12 July 1974.
(8) W. H. Lewis, C. S. Lewis: A Biography, p. 232 – неопубликованная рукопись в Wade Collection, Marion Wade Center, Wheaton College, Wheaton, Illinois; цит. по Bradley J. Birzer, J.R.R. Tolkien’s Sanctifying Myth: Understanding Middle-earth, Wilmington, DE, ISI Books, 2002 p. 51.
(9) ibid., p. 251, цит. по. Birzer, p. 50.
(10) Кэмпбелл, Рой (1902-1957) – южноафриканский поэт; «Пламенеющая черепаха» –рифмованная поэма о загадочной черепахе, доставившей Ноев Ковчег обратно в возрожденный мир – изобилует образами вулканического пламени, молний и электрических токов (прим. источника).
(11) Клайв Степлз Льюис.
(12)Протестантского.
(13) Речь идет о массированных преследованиях Католической Церкви, осуществлявшихся в то время в Испании.
(14) Вельветовые штаны ассоциировались с «левой» интеллигенцией (прим. источника).
(15) Письма, № 83, к Кристоферу Толкину, сс. 111-113.
(16) Письма, № 49, к К. С. Льюису (черновик), с. 71.
(17) ibid., с. 73.
(18) Эти слова приводятся в книге: Christopher Derrick, C.S. Lewis and the Church of Rome (San-Francisco: Ignatius Press, 1981), 215. Оригинал письма не сохранился и многие исследователи творчества Льюиса не учитывают свидетельства Деррика. цит. по Bradley J. Birzer, J.R.R. Tolkien’s Sanctifying Myth: Understanding Middle-earth, Wilmington, DE, ISI Books, 2002, p. 51. |
|
|
|
| Cокол |
| Добавлено: Вс Мар 11, 2012 10:05 pm Заголовок сообщения: |
|
Доклад профессора Кристофера Митчела - директора Центра Мэрион Уэйд Уитонского колледжа (США).
Lewis and Tolkien: Scholars and Friends.
http://www.youtube.com/watch?v=iNhCMReS_M4 |
|
|
| rensom |
| Добавлено: Пн Янв 23, 2012 2:38 am Заголовок сообщения: Автор на все времена |
|
| Cокол писал(а): | | Мне тут подумалось... А, может, стоит сделать отдельный пост с письмом Профессора на тему брака? |
Cокол, мне кажется, что это сложная, но и интересная тема. |
|
|
| rensom |
| Добавлено: Пн Янв 23, 2012 2:31 am Заголовок сообщения: Автор на все времена |
|
Pietro, прочёл на одном дыхании всю переписку Толкина, так тщательно и хронологически выложенную Вами. Жутко интересный материал. И наверное, вряд ли бы я с ним где-то ещё познакомился. Спасибо Вам большое.
Завидую дружбе этих великих людей, хоть и была она со временем утеряна. Это великий дар от Бога - идти по жизни рядом с близкими тебе по духу, по дару, по мироощущению людьми. Это надо ценить. Как я понял, не по вине Джека эта дружба была ослабела. |
|
|
| Evenstar |
| Добавлено: Пн Янв 23, 2012 1:52 am Заголовок сообщения: |
|
| Уважаемый Pietro, огромное спасибо вам, работу вы проделали просто гигантскую. |
|
|
| Pietro |
| Добавлено: Ср Dec 14, 2011 4:15 am Заголовок сообщения: |
|
Письмо о браке никоим образом не связано с размолвкой Толкина со Льюисом, которая произошла много позже и, насколько это возможно, была объяснена Карпентером. Соответствующие цитаты из него я приводил выше в этой теме.
Но, конечно, я могу показать и это письмо:
Письмо Дж. Р. Р. Толкина К. С. Льюису (черновик)
возм., 1943 г.
Комментарий по поводу предложения Льюиса, высказанного в работе «Христианское поведение» (1943) о том, что «должно быть два отличных друг от друга вида брака»: христианский брак, неразрывно связывающий брачующихся на всю жизнь, и брачные контракты, регистрируемые только государством и подобных обязательств не налагающие. Этот черновик, по всей видимости, написанный в 1943 г., был обнаружен вложенным в принадлежащий Толкину экземпляр льюисовской брошюры.
| Цитата: | Дорогой мой Л.!
Почитал я тут твою брошюру «Христианское поведение». Мне твои взгляды на христианскую «установку» касательно разводов никогда не нравились. Прежде я никак не мог сформулировать почему: ведь на первый взгляд твоя установка кажется вполне разумной; и, в конце концов, именно по этой системе католики и живут. На данный момент я не стану спорить, в самом ли деле такая установка правильна (на сегодня) и даже неизбежна как ситуация. Но хотелось бы мне указать на то, что твое мнение, высказанное в брошюре, основано на доводе, который свидетельствует о путанице в мыслях, характерной для брошюры в целом.
Стр. 34. «Я, например, знаю, что возмутился бы, если бы магометане постарались запретить всем нам, остальным, пить вино». И справедливо. Для начала рассмотрим только этот пункт. Почему? Ну, если попытаться сразу подняться до рационального уровня, оставив в стороне обычный гнев в адрес того, кто смеет мешать нашим привычкам (хорошим или дурным), ответ следующий: потому что тогда магометан можно будет упрекнуть в несправедливости. Они причинили бы нам зло, против нашей воли лишая нас нашей доли общечеловеческого права: употреблять вино в умеренных количествах. Об этом ты сказал со всей ясностью на стр. 13, в замечаниях о «Воздержанности».
А теперь обратимся к стр. 26, 30, 31. Там ты отмечаешь, что на самом деле придерживаешься (вместе с христианской церковью в целом) мнения о том, что христианский брак – моногамный, постоянный, обязывающий к безоговорочной «верности», на самом деле единственно верный образ сексуального поведения для всего человечества: это – единственный путь к полному здоровью (включая секс на своем месте) для всех мужчин и женщин. То, что это противоречит современной человеческой сексуальной психологии, твоего положения вовсе не опровергает, как ты сам видишь: «Сдается мне, что с нашим инстинктом что-то не в порядке», – говоришь ты. В самом деле, будь это не так, навязывание постоянной моногамии даже христианам оказалось бы недопустимей жестокостью. Будь христианский брак в конечном счете «противоестественен» (также, как, скажем, запрет на употребление мяса в ряде монашеских уставов), его удалось бы предписать лишь особому «целомудренному ордену» в рамках Церкви, а не Церкви в целом. Любой из пунктов обязательной христианской морали действителен не только для христиан (см. самое начало раздела II, «Общественные нормы поведения»). Ну разве я не прав, утверждая, что, упомянув о магометанах на стр. 34, ты вопиющим образом передергиваешь? Не думаю, что ты можешь подкреплять свою «установку» подобным доводом: ведь он подрывает самые основы христианского брака. А основы состоят в том, что христианский брак – это правильный способ «управления человеческой машиной». Твой же аргумент низводит его всего лишь до способа (может быть?) выжимать из нескольких избранных машин дополнительный пробег.
Ужас христиан, с которыми ты не согласен (а это – большинство во-церковленных христиан), перед юридически узаконенным разводом в конечном счете сводится именно к этому: ужас при виде того, как хорошие машины ломаются из-за дурного с ними обращения. Могу только надеяться, что, если однажды тебе представится возможность внести исправления, этот момент ты прояснишь. Терпимость к разводам, если христианин такое терпит, – это терпимость к дурному обращению с человеком, оправдываемая особыми местными и временными условиями (как, скажем, терпимость к ростовщичеству), если, конечно, развод или подлинное ростовщичество вообще следует терпеть просто-напросто из соображений целесообразности.
Учитывая недостаток места, ты, конечно же, не имел возможности подробнее раскрыть свою «установку» – терпимость к злоупотреблению. Но полагаю, что ты ее обдумал – как практическую линию поведения в современном мире. Ты говоришь о системе двух браков не так, как если бы она подсказывалась только соображениями целесообразности, но как если бы она имела некое отношение к христианской добродетели милосердия. И все же думаю, что отстаивать ее можно только с позиций целесообразности; так хирург, который, зная, что для здоровья пациента необходима операция, не оперирует, потому что не может (пациент и вздорные советчики пациента ему упрямо не позволяют), или операцию даже не предлагает, ведь Противооперационная Лига настолько могущественна и криклива, что хирург боится взбучки. Христианин из твоей работы, как мы уже убедились, придерживается мнения, что все люди, практикующие «развод» – в том виде, в каком он сегодня юридически узаконен, разумеется, – дурно обращаются с человеческой машиной (какими бы философскими теориями они себя ни оправдывали), – точно так же, как пьяницы (наверняка и у них тоже есть своя философская теория). Своим поведением они причиняют вред себе, другим людям и обществу. А дурное поведение (если с точки зрения универсальных принципов оно и впрямь дурно) неизменно усугубляется: оно никогда не остается на стадии «не очень-то хорошо», «посредственно» – оно либо исправляется либо переходит в никудышное, скверное, омерзительное. Особенно же это справедливо в отношении секса – как ты сам наглядно продемонстрировал своим сравнением между стриптизом и блюдом с ветчиной. Ты также даешь понять, что и сам подозреваешь: сегодняшний отказ от умалчивания в том, что касается темы секса, положения не улучшил, но ухудшил. Как бы то ни было, любому ясно, что невероятное распространение и упрощение «разводов» в наши дни, со времен (скажем) общества Троллопа, обществу немало повредило. Это скользкий путь – и ведет он прямиком к Рено и дальше: собственно говоря, к полному промискуитету, с минимальными юридическими ограничениями; ибо теперь парочка может благополучно развестись, поразвлечься с новыми партнерами, а затем «пожениться повторно». В нынешней ситуации, – она искусственно создается и уже создана, – обыкновенных, чуждых философии и религии людей закон не только не удерживает от непостоянства; напротив, к непостоянству они поощряемы и законом, и общественной традицией. Надо ли добавлять, что таким образом создается ситуация, в которой невыносимо трудно воспитать христианское юношество в духе христианской этики касательно секса (которая гипотетически справедлива для всех и которая неизбежно будет утрачена, – сохранение ее зависит как раз от христианского юношества).
Так на каких же основаниях ты расходишься с теми христианами, что последовательно противятся всем попыткам облегчить процедуру развода и распространить ее шире? (Я соглашусь лишь в одном. Я не считаю распространение положений закона на все классы (вне зависимости от денег и статуса) популяризацией разводов – это скорее справедливость: если, конечно, истинная справедливость может быть заключена во зле. Думаю, в битве столь отчаянной (где решается вопрос столь фундаментальный и жизненно важный) можно оправдать даже противодействие «удешевлению» разводов: отчего бы не спасти бедняков через их бедность? Однако я признаю, что, как политику целесообразности, враг всегда может ее гнусно извратить.)
Хотелось бы мне знать, на каком таком фундаменте ты основываешь свою систему «двух браков»! Я так понимаю (начитавшись Хаксли и прочих), что с биологическо-социологической точки зрения моногамия для людского сообщества, по всей видимости, весьма благотворна. На этом уровне постоянство и строго соблюдаемая верность, на первый взгляд, жизненно необходимыми не покажутся. Все, чего требует «общественный распорядитель», – это вроде бы лишь сравнительно высокая степень сексуального воздержания. Но бывало ли то когда-либо, и возможно ли такое вне «санкций» или обязывающего церковного таинства, что облекает брачный контракт в «благоговение»? Не похоже на то. Битва, возможно, и безнадежна, однако поневоле подозреваю: правы те, кто в этом конфликте закона и религии сражается против развода. Sentire cum ecclesia: как же часто обнаруживаешь, что вот он – истинный ориентир. Я говорю это с тем большей готовностью, что в этом вопросе я и сам противился догмату по внутреннему ощущению (не делом, ибо связан спасительным послушанием). Но в ту пору я еще пребывал в заблуждении, что христианский брак – это всего лишь такое особенное поведение, принятое в моей «секте или ордене».
Последний раз, когда я присутствовал при заключении христианского брака, это происходило по твоей системе: жених и невеста «поженились» дважды. Сперва они сочетались браком перед свидетелем от Церкви (священником), используя один набор формул и дав клятву хранить верность до самой смерти (а женщина поклялась в послушании); а затем сочетались браком еще раз, перед свидетелем от государства (регистратором, который в их случае оказался женщиной – на мой взгляд, это еще больше усугубило непристойность происходящего), используя другой набор формул и не обещая ни верности, ни послушания. На мой взгляд, омерзительная была процедура – и притом нелепая, поскольку первый набор формул и обетов уже включал в себя второй, как менее значимый. Собственно говоря, эпитет «нелепый» возможно убрать, только исходя из допущения, что государство на самом деле тем самым утверждает, пусть не прямо, а косвенно: «Вашей церкви я не признаю; может, вы и обменялись какими-то там клятвами в месте ваших сходок, но это все вздор, личные табу, бремя, которое вы сами на себя взвалили; ограниченный, кратковременный контракт – вот и все, что на самом деле нужно для наших граждан». Иными словами, это самое «размежевание» – образчик пропагады, антипроповедь, адресованная молодым христианам, только что внимавшим торжественным словам христианского священника. |
|
|
|
| Cокол |
| Добавлено: Пт Dec 09, 2011 6:40 am Заголовок сообщения: |
|
| Pietro писал(а): | | Из значимых фрагментов я опустил только одно письмо Дж. Р. Р. Толкина к К. С. Льюису, поскольку оно очень объёмно и касается весьма специфической темы – взглядов последнего на брак. |
Мне тут подумалось... А, может, стоит сделать отдельный пост с письмом Профессора на тему брака? Спрашиваю вот, почему: как-то... Даже не знаю, как сказать... По-ханжески, что ли... Смотрится претензия Профессора к Мастеру на тему того, что у Мастера "престранный брак". Вот, читаю я это с "колокольни" моих 39 лет - плечами пожимаю. Ну, вот, например, если у кого-то из моих друзей будет брак типа как у Мастера с Джой, - моя позиция будет - не лезть не в своё дело и, тем более, не упрекать друга. Это не моя жизнь. Поэтому как-то странно смотрится, что Профессор начал, что называется, права качать - то не так, это не эдак - применительно к личной жизни другого человека, пусть даже и друга. Лично я, например, на своём веку, пару-тройку раз высказывался некоторым людям на тему их браков (вернее, их отсутствия, хотя, фактически, люди жили вместе), - но это было исключительно в случаях, когда от этих людей начинались высказывания на тему того, что ты, птичка, не так живёшь, - не постишься (или плохо постишься) посещения храма не отличаются регулярностью, - тогда, конечно, следовал ответ, что, типа, вспомните высказывание Христа про бревно в глазу. Но! Мастер-то, вроде как, Профессора ни коем образом не трогал - просто устроил свою жизнь, как сумел, будучи, замечу, далеко не первой молодости человеком. Вот, поэтому из того, что я прочитал в этой теме, мне и подумалось, что недовольство Профессора выглядит как-то странно.
А вот его письмо Мастеру, если таковое в переводе имеется, могло бы внести ясность.
P.S.
Решение о том, публиковать письмо Профессора о браке или нет - оставляю за Вами.
Вам, как специалисту по всему, что связано с Профессором, виднее. |
|
|
| Pietro |
| Добавлено: Пт Dec 02, 2011 12:58 am Заголовок сообщения: |
|
Спасибо всем за добрые слова. Ваш интерес - лучший стимул продолжать в том же духе.  |
|
|
| Поручик |
| Добавлено: Пт Dec 02, 2011 12:39 am Заголовок сообщения: |
|
Ох! Позор мне! Уже которую неделю висит тема, а всё никак не удосужусь высказать свой восторг господину Pietro!
Бесценнейший Pietro! Спасибо вам за ваш тяжкий труд! Очень интересные вещи вы разместили! Благодарю! Спасибо! Dankeschon! Thank you very much! Merci bien!
И, конечно, пишите ещё! |
|
|
| Cокол |
| Добавлено: Пн Ноя 14, 2011 11:29 pm Заголовок сообщения: |
|
Pietro
Всё, что Вы опубликовали в этой теме, теперь можно => прочитать на Главной страничке сайта. Внешне получилось не совсем как на форуме (да там и сама страничка иначе выглядит), но, в целом, всё сохранено. Во водной части я использовал и Ваш текст, и от себя добавил. А вот источники я перенёс вниз, - иначе вводная часть как-то уж очень тяжеловесной получалась. Со стороны смотрится, ИМХО, вполне хорошо. |
|
|
| Cокол |
| Добавлено: Сб Ноя 12, 2011 6:51 am Заголовок сообщения: |
|
Pietro
Я под впечатлением и от прочитанного, и от Вашего трудолюбия.
Огромное Вам спасибо!
Если Вы не против, я хотел бы сделать материал для Главной странички сайта.
Хотелось бы привлечь как можно более широких круг читателей... |
|
|
| Pietro |
| Добавлено: Сб Ноя 12, 2011 6:47 am Заголовок сообщения: |
|
| Цитата: | 22 ноября 1963 года в возрасте шестидесяти четырех лет скончался К. С. Льюис. Несколько дней спустя Толкин написал своей дочери Присцилле: «До сих пор я испытывал нормальные ощущения человека моего возраста: как старое дерево, одно за другим теряющее свои листья. Однако сейчас мне кажется, что мне подрубили самый корень».
Толкин отказался написать некролог Льюиса и отклонил предложение участвовать в издании сборника памяти Льюиса. Однако он провел немало часов размышляя над последней книгой Льюиса «Письма к Малькольму, большей частью о молитве». |
Из письма Дж. Р. Р. Толкина дочери Присцилле.
26 ноября 1963.
| Цитата: | | До сих пор я чувствовал себя так, как и полагается человеку в моем возрасте – как старое дерево, что теряет свои листья один за другим: а вот теперь ощущение такое, будто мне подрубили самые корни. Горестно это, что в последние годы мы настолько отдалились друг от друга; но времена близкого общения мы оба бережно хранили в памяти. Нынче утром я заказал мессу, и был на ней, и прислуживал; присутствовали также Хавард и Дандас Грант. Заупокойная служба в Святой Троице, церкви Хедингтон-Кворри, прихожанином которой был Джек, была совсем скромная; пришли только близкие друзья и кое-кто из Модлина, включая ректора. Чтение зачитывал Остин Фаррер. Похоронили его под лиственницей в углу церковного кладбища. Из «родственников» был только Дуглас (Грешем). Уорни не пришел, увы! Видел в числе прочих Оуэна Барфилда, Джорджа Сэйера и Джона Лолора (это ему в плюс). Крис, ходил с нами. В воскресенье в Модлине, в 2.15 состоится официальная поминальная служба. |
Из письма Дж. Р. Р. Толкину сыну Майклу.
Ноябрь или декабрь 1963.
| Цитата: | Извини, что не ответил на твои письма раньше; 22 числа умер Джек Льюис, и я был целиком поглощен этим. Кроме того, пришлось отвечать на письма: многие до сих пор причисляют меня к его ближайшим друзьям. Увы! – это не так вот уже лет десять. Мы отдалились друг от друга сперва из-за внезапно появившегося Чарльза Уильямса, а потом из-за его брака. О котором Льюис мне так и не сообщил: я узнал о нем спустя много времени после события как такового. Но мы друг перед другом в великом долгу, и эта связь жива, жива и глубокая привязанность, ею порожденная. То был великий человек; сухие официальные некрологи царапнули лишь по самой поверхности, кое-где погрешив против истины. Они – лишь подтверждение тому, сколь мало правды порою содержится в литературных отзывах, поскольку написаны они были еще при его жизни. Льюис познакомился с Уильямсом только в 1939 г., а в начале 1945 г. Уильямс умер. «Космическая» трилогия, приписываемая влиянию Уильямса, по сути своей, образу мыслей Уильямса абсолютно чужда. Она была задумана за много лет до того, когда мы решили «разделиться»: ему выпало писать о путешествии в пространстве, мне – о путешествии во времени. Свою книгу я так и не закончил, но кое-что из нее (тема Нуменора-Атлантиды) со временем вошло в мою трилогию.
Даты публикации порою вводят в заблуждение. «Переландра» датируется 1943 годом, но к этому периоду не принадлежит. Влияние Уильямса на самом деле проявилось только с его смертью: «Мерзейшая мощь», последняя часть трилогии (хотя сама по себе она, на мой взгляд, хороша), как мне кажется, трилогию испортила. Кроме того, я криво поулыбался сообщению о том («Д. телеграф»), что «сам Льюис никогда особо не любил «Письма Баламута» – его бестселлер (250,000). Льюис посвятил его мне. Я все гадал, почему. Вот теперь-то я знаю (утверждают они). |
Из письма Дж. Р. Р. Толкина Кристоферу Бредертону.
16 июля 1964.
| Цитата: | | Да, К. С. Л. был моим ближайшим другом примерно с 1927 по 1940 гг., да и после оставался мне очень дорог. Его смерть обернулась для меня тяжким ударом. Однако, по правде сказать, виделись мы с ним все реже и реже, после того, как он подпал под неодолимое влияние Чарльза Уильямса, и еще реже – после его престранного брака… Я прочел «Блуждания паломника» еще в рукописи. |
Из письма Дж. Р. Р. Толкина Анне Барретт.
7 августа 1964.
| Цитата: | Я – человек крайне ограниченных пристрастий (я сам отлично это сознаю), и на Уильямса они практически не распространяются. Я с ним довольно близко общался с конца 1939 г. и вплоть до его смерти – собственно говоря, я выступал своего рода повивальной бабкой при рождении «Кануна дня Всех Святых» – книга зачитывалась нам вслух по мере написания, но изменения действительно крупные были, как мне кажется, в нее внесены главным образом благодаря К. С. Л., – и общество Уильямса доставляло мне немало удовольствия; но вот наш образ мыслей оставался диаметрально противоположным. Мне активно не нравилась его артуровско-византийская мифология; я по-прежнему считаю, что она испортила трилогию К. С. Л. (очень впечатлительного, чересчур впечатлительного) в последней ее части.
|
Из письма Дж. Р. Р. Толкина Анне Барретт.
30 августа 1964.
| Цитата: | К. С. Л., разумеется, был не без странностей и порою немало раздражал. В конце концов, он ведь был и оставался ирландцем из Ольстера. Однако он ничего не делал с расчетом на внешний эффект: он не был профессиональным шутом, но скорее шутом от природы, – когда вообще вел себя по-шутовски. Великодушная, благородная натура, он остерегался любых предубеждений, хотя кое-какие слишком глубоко укоренились в родной для него почве, чтобы Льюис их замечал. То, что его литературные суждения когда-либо были продиктованы завистью (как в случае с Т. С. Элиотом), – это абсурдная клевета. В конце концов Элиота вполне возможно невзлюбить, причем довольно пылко, даже не уповая на поэтические лавры для себя лично.
Ну что ж, разумеется, я мог бы продолжать и дальше, но пора остановиться. И все же жаль мне, что после смерти великого человека нельзя запретить пописывать на его счет мелким людишкам, которые слишком мало знают о его жизни и характере, чтобы иметь возможность докопаться до истины, – и должны бы сами это понимать. Льюис вовсе не был «уязвлен до глубины души» тем, что проиграл в выборах на должность профессора поэзии: он отлично понимал, почему. Помню, вскорости после того собрались мы в нашем привычном баре и обнаружили там К. С. Л.: он сидел себе как ни в чем не бывало (и, по всей видимости, чувствовал себя в точности так же: притворяться он никогда не умел). «А ну-ка нальем до краев! – объявил он. – И хватит хмуриться. Во всем этом событии только и есть печального, что мои друзья так расстроились». И он вовсе не «с готовностью принял должность в Кембридже». О вакантной должности было объявлено, но Льюис свою кандидатуру не выставил. Разумеется, Кембридж имел в виду именно его, однако прежде, чем Льюиса они заполучили, им пришлось пустить в ход всю свою дипломатию. Друзья Льюиса считали, что оно ему во благо: он смертельно устал, спустя почти тридцать лет всевозможных Бейли этого мира, и даже Даттонов. Этот шаг и впрямь обернулся к лучшему, и вплоть до тех пор, как, очень скоро, здоровье его стало сдавать, должность приносила Льюису немало радости. |
Из письма Дж. Р. Р. Толкина Дэвиду Колбу.
11 ноября 1964.
| Цитата: | | Печально, что «Нарния» и вся эта часть наследия К. С. Л. остаются за пределами моих пристрастий, равно так же, как многие мои произведения – за пределами его. Кроме того, я лично счел «Письма к Малькольму» произведением мучительным и местами шокирующим. Я начал было писать на него отзыв, но, если и закончу, для публикации, он не сгодится. |
Из письма Дж. Р. Р. Толкина Дику Плотцу.
12 сентября 1965.
| Цитата: | К. С. Льюис входил в число тех трех человек, которым на сегодняшний день довелось прочесть всю или значительную часть моей «мифологии» Первой и Второй эпох; к тому моменту, как мы познакомились, в основных чертах она уже сложилась. Была у него одна характерная черта: он любил, когда ему читают вслух. О моей «мифологии» он знал только то, что его вместительная, но не непогрешимая память удерживала из того, что я зачитывал ему как аудитории из одного человека. Написание «нуминор» – это ошибка восприятия со слуха, усугубленная, вне всякого сомнения, еще и тем, что он проассоциировал название с латинским nūmen, nūmina, и прилагательным numinous. И очень жаль, поскольку название никаких подобных отсылок в себе не содержит и никакого отношения к «божественности» или ощущению ее присутствия не имеет.
[…]
Льюис, как мне кажется, был под сильным впечатлением от «Сильмариллиона и всего такого» и со всей определенностью сохранил в памяти некие смутные воспоминания о нем и о его именах и названиях. Так, например, поскольку «Сильмариллион» он прослушал до того, как написал или задумал свой роман «За пределы безмолвной планеты», я полагаю, что «эльдил» – это отголосок «эльдар»; а в «Переландре» «Тор и Тинидриль» – отголосок со всей очевидностью, поскольку «Туор и Идриль», родители Эарендиля, являются главными действующими лицами в «Падении Гондолина», легенде Первой эпохи, записанной раньше всех прочих. Но собственная его мифология (только зарождающаяся и так полностью и не воплотившаяся) была совсем иной. В любом случае она разлетелась вдребезги, не успев оформиться, при знакомстве с Ч. С. Уильямсом и его «артуровским» материалом – а это произошло в промежутке между «Переландрой» и «Мерзейшей мощью». Жаль, скажу я. Но, с другой стороны, я и был, и остаюсь совершенно невосприимчив к образу мыслей Уильямса.
Чарльза Уильямса я знал только как друга К. С. Л., в чьем обществе с ним и познакомился, когда по причине Войны он много времени проводил в Оксфорде. Мы пришлись друг другу по душе, мы с удовольствием беседовали (по большей части в шутливом ключе), но на более глубоком (или высоком) уровне нам было нечего сказать друг другу. Сомневаюсь, что он прочел что-либо из моих опубликованных на тот момент произведений; я прочитал и выслушал многие его творения, однако нашел их совершенно мне чуждыми, кое в чем крайне неприятными, а порою и нелепыми. (Как обобщенное высказывание это чистая правда, но воспринимать его как критику в адрес Уильямса не стоит; скорее уж оно свидетельствует о пределах моих собственных симпатий. И, конечно же, в литературном наследии, столь обширном и разнообразном, я находил отдельные строки, отрывки, эпизоды и мысли, на мой взгляд, потрясающие.) Я остался абсолютно равнодушен. Льюис себя не помнил от восторга.
Но Льюис всегда был очень впечатлительным человеком, и эта его черта еще усиливалась за счет исключительного великодушия и умения Дружить. Я перед ним в неоплатном долгу, но суть этого долга – не «влияние», как обычно предполагают, но просто-напросто поддержка. Долгое время он был моей единственной аудиторией. Он и никто иной впервые заронил в мою голову мысль о том, что моя «писанина» может оказаться чем-то большим, нежели личное хобби. Если бы не его интерес, если бы он неустанно не требовал продолжения, я бы в жизни не довел до конца «Властелина Колец»… |
|
|
|