Нарния и... Великий Пост.
Дата: 02/04/2011
Тема: Нарния и Христианство


Недавно Ivan сделал перевод интереснейшей аналитической статьи профессора Дэвина Брауна, название которой говорит само за себя. В статье даны отсылки на ряд работ К.С. Льюиса. Администрация сайта очень советует нашим читателям прочитать этот материал! Чтобы перейти к тексту статьи, нажмите на "подробнее...".


Нарния и Великий Пост.

А сам Льюис отказался бы от рахат-лукума?

Статья с такими неожиданными названием и подзаголовком недавно появилась на портале Christianity Today. Её автор - профессор Дэвин Браун, - уже хорошо известный нам исследователь творчества К.С. Льюиса.

В этой работе Д. Браун ссылается на несколько работ Мастера, которые, кажется, еще не переведены на русский язык. Отправной точкой для размышлений стал парадокс, подмеченный Льюисом в статье "Некоторые размышления" (Some Thoughts). Почему в христианском календаре бок о бок идут посты и праздники? И если брать шире - то как понять эту позицию, сочетающую любовь к созданному миру и сознательный отказ от благ этого мира? И зачем вообще это самоограничение - оно является целью или средством на пути "выше и дальше"?

Ответы Д. Браун ищет в трудах Льюиса и исследователей его творчества. И, что особенно интересно, главным источником ответов становятся "Хроники Нарнии"...

Пост и Нарния

А сам Льюис отказался бы от рахат-лукума в пост?

В небольшом эссе "Некоторые размышления" К. С. Льюис исследует парадоксальный факт: христианский календарь равно изобилует как праздниками, так и постами.

И если взять шире, то вся христианская вера пронизана этим уникальным "обоюдоострым" дуализмом: с одной стороны - принятие мира, а с другой - его отвержение. Почему так?

Льюис объясняет это тем, что с одной стороны, "Бог установил такой порядок, исходя из Своей любви и творческого мастерства - и уже потому этот порядок заслуживает почтения." А с другой стороны, "поскольку природа в целом, а человеческая - в особенности - повреждены грехом, это повреждение должно быть исправлено, а зло, поселившееся внутри должно быть уничтожено."

Но не сделайте ошибку, - тут же предостерегает Льюис. - Не перепутайте цель со средством. Ведь подлинная цель поста - исправление души - слишком отличается от простого самоограничения ("диеты" - прим. перев.) или бесстрастия стоиков. Подлинный христианский аскетизм, утверждает Льюис, всегда направлен к определенной цели, а не является целью сам по себе. "Праздники хороши," Льюис завершает, "а сегодня мы ждем их и - постимся."

В другом эссе, "A Slip of the Tongue" ("Сорвавшееся с языка", в оригинале можно прочитать здесь - прим. перев.), Льюис развивает эту тему. Пусть сегодня - пост, говорит Льюис, - но пост не отрицает радости праздников. Да и сами праздники человек, по-настоящему верующий, проводит, или должен проводить, не менее по-христиански, чем сами посты.

Эти слова могут стать отправной точкой для размышлений. Они тем более актуальны, что мы вошли в период Великого поста, предшествующего Пасхе.

Христианская "двуединая" позиция, сочетающая любовь к миру и отвержение мира, ясно видна в ЛКПШ. Помните два эпизода: когда Эдмунд прельщается рахат-лукумом, а потом с отвращением смотрит на замечательный обед у бобров?

Сначала Белая Колдунья создает "из ничего" коробку, заполненную "несколькими фунтами" рахат-лукума, который Эдмунд просто пожирает. Выбор Льюисом именно рахат-лукума исследователь его творчества Д. Гловер называет "гениальным сюжетным ходом", проясняющим очень многое .

Но что именно? Что бы потерял сюжет, если бы Колдунья предложила Эдмунду, например, овсянку или печенье с изюмом? Гловер утверждает, что рахат-лукум - "невероятно, слишком сладкий," и те поклонники Нарнии, которые отведали это лакомство, с этим согласятся. Возможно, их даже удивит: как Эдмунд мог стать "жертвой" этой пересахаренной сладости? Конечно, название здесь говорит нам больше, чем вкус, и не исключено, что, именно в названии - разгадка, почему рахат -лукум стал для Льюиса символом искушения. Ведь это не просто лукум, а рахат-лукум (в оригинале - Turkish Delight - прим. перев.). В этом названии, содержатся, как замечает Гловер, "нотки Востока и романтики", обольстительные мечты, которые обязательно обманут, оставив после себя только липкий след.

Гильберт Мейлендер, в работе, которая так и названа: "Сладкий яд ложного божества," пытается проанализировать, как именно чары Джедис через ее угощение воздействуют на Эдмунда. Как говорит Мейлендер, фраза "сладкий яд ложного божества" взята им из "Переландры" Льюиса и подразумевает привязанность к второстепенным вещам, которая заслоняет собой всё остальное. Но в книге "Чудо" Льюис прямо утверждает, что мы не должны выказывать к вещам и удовольствиям этого мира "ни поклонения, ни презрения." И к этой теме поклонения вещам Льюис часто возвращается в своих произведениях.

Волшебное лакомство Колдуньи - это искаженная подделка настоящей, подлинной еды. Той, которую предложили ребятам Бобры. "Им подали вареный картофель, а на столе лежал огромный кусок желтого сливочного масла - бери его к картофелю сколько хочешь". А главным блюдом была - речная рыба, которая "всего полчаса назад была выловлена и только минуту назад сошла со сковороды. Когда они покончили с рыбой, миссис Бобриха - вот сюрприз так сюрприз! - вынула из духовки огромный, пышущий жаром рулет с повидлом и тут же пододвинула к огню чайник, так что, когда они покончили с рулетом, можно было разливать чай. Получив свою чашку, каждый отодвинул от стола табурет, чтобы прислониться спиной к стене, и испустил глубокий вздох удовлетворения" - пишет Льюис.

Но сделав рахат-лукум соблазном, Льюис вовсе не говорит, что удовольствие от конфет - это плохо; на самом деле, он думает совсем иначе. В "Хрониках" мы видим, что наслаждение радостями бытия - во всем их разнообразии и полноте - неотъемлемое качество настоящей "нарнийской" жизни. Это мы видим в описании угощения, которое приготовил мистер Тамнус для Люси. Помните: "Чего только не было на столе! И яйца всмятку - по яйцу для каждого из них, - и поджаренный хлеб, и сардины, и масло, и мёд, и облитый сахарной глазурью пирог...".

Льюис, по замечанию Мейлендера, не раз говорит в своих работах, что "быть полноценным человеком - значит, правильно относиться ко всему окружающему". И такое отношение приносит наслаждение само по себе. Причем эту радость никогда не даст рабская привязанность к вещам.

Но где же здесь граница между нормой и грехом?

Это доходчиво объясняет своему племяннику главный герой "Писем Баламута" : "Никогда не забывай, что, когда мы имеем дело с любым удовольствием в его здоровом и нормальном виде, мы находимся, в некотором смысле, на территории Врага. … Это Он создал удовольствия. … Все, что мы можем сделать - это побудить людей, чтобы они пользовались данными Врагом удовольствиями в той мере или в то время, когда Он запретил это делать."

В его эссе "Вещи важные и не очень" ("First and Second Things"), Льюис развивает эту тему:
Слишком привязываясь к хорошему, но второстепенному предмету, мы… теряем первооснову добра. Женщина, которая делает собаку центром своей жизни, теряет не только полноценность своей "человеческой" жизни и достоинства, но даже и простое удовольствие от того, что у нее есть собака. … Каждое предпочтение маленького добра великому, или частичного добра - абсолютному, приводит к тому, что в убытке остается и то, чему вы отдали предпочтение... Вы не можете обрести "простые" радости, делая их смыслом жизни; вы можете насладиться ими, лишь выбрав самое важное.

Множество "хороших, но второстепенных вещей" - это вопрос, который приобретает особую актуальность в Великий пост, когда принято ограничивать себя во "второстепенном", например, в сладостях, сигаретах, той же кока-коле и т.п. Но это ограничение должно касаться и чувств. К примеру любопытство - одна из вполне реальных и обычных "вещей", у которой тоже нее должно быть своё место. Мы видим пример любопытства, стоящего "на своем месте" в ЛКПШ. Помните ребят Пэвенси, когда они решают исследовать дом профессора? Как сообщает нам Льюис, "именно так начались их приключения". Дом профессора представлен как целая вереница комнат, заставленных шкафами с книгами. Эти книги - своего рода символ того, что любопытство в жизни профессора занимало правильное, должное место, соответствуя его призванию.

Но так было не всегда. В "Племяннике Чародея" здоровое любопытство Дигори переходит границы. И вот он силой удержал Полли в Чарне, а сам ударил в колокол - потому что хотел узнать , что произойдет. Джонатан Роджерс отметил, что здесь Дигори одержим "чрезмерной жажда знаний." Именно ее имеет в виду Полли, когда говорит , что Дигори стал точь-в-точь похож на дядюшку Эндрю.

Но чтобы мы не среагировали слишком сильно и не отвергли любопытство или любое другое чувство или предмет, как "вредные", Льюис включает в "Племянника Чародея" эпизод, который нельзя читать без трепета и благоговения. Мало что из литературы можно поставить рядом с этим отрывком. Это рассказ о рождении Нарнии. Помните, Аслан поет, и Нарнию становится реальностью - каждая звезда, олень, птица, и былинка. Вы можете презирать этот мир, как будто говорит нам Льюис, но помните, что он - создание любящей руки Творца, который создавал эти предметы совсем не для того, из-за чего вы их отвергаете.

"По-настоящему христианское мировоззрение требует более чем правильного отношения к небесному," пишет Дж. Роджерс, - "но оно же подразумевает и правильное отношение к земному". Роджерс приходит к заключению, что, "позволяя читателю наблюдать за создание иного мира, К. С. Льюис пробуждает у него трепетное восхищение перед миром нашим."

Сейчас время Великого поста, и мне кажется, полезно увидеть в этих 40 днях не только период отказывания себе в чем-то (если, конечно, у нас нет того, от чего необходимо отказаться). Важнее понять, что это - время внутренней перестройки. Время, когда нужно приостановиться, войти в себя, и понять: во имя чего мы живем? Какие вещи мы сделали в своей жизни (или допустили, чтобы они сделались) главными, а какие - второстепенными?

Д. Браун

Источник: Christianity Today.

Переводчик: Ivan.







Это статья NarniaNews.Ru - Нарния по-русски!


URL этой статьи:
/modules.php?name=News&file=article&sid=438